Похуй, пляшем!
Знаете, а я щас стоял на кухне у окна. Там недавно заменили старые рамы на пластик, так что можно открывать без заморочек.
Там холодно, где-то -3. Не сильно, но всё же. И слабенький ветерок, едва на меня попадающий.
Мимо дома по склону вверх бежали парочка детей и взрослый. Дети смеялись, вопили, поскальзывались на льду и падали. Тут же вскакивали и неслись дальше. Снег порошит еле-еле. И запах такой стоит, знаете, ну... новогодний или нет - не знаю, но точно праздничный.
Как будто после душной комнаты, полной твоими друзьями, решаешь выйти на улицу.
Вот просто так.
И почему-то я начала чувствовать сразу всё - незаметный запах влажной земли от цветка рядом, прохладную шершавость подоконника, холодный ковёр, и кучу всего другого, что я не могу охарактеризовать, потому что не помню. Просто.
И чёта я поняла, что оно же всё хорошо всегда. В итоге обязательно всегда хорошо.
Я не знаю, что будет точно, но мне это и не надо, иначе неинтересно. И никакой интриги нет.
А так... правильно - жить, а.
Моё спокойное настроение так редко бывает ещё и хорошим.. но я люблю эти моменты.
Там холодно, где-то -3. Не сильно, но всё же. И слабенький ветерок, едва на меня попадающий.
Мимо дома по склону вверх бежали парочка детей и взрослый. Дети смеялись, вопили, поскальзывались на льду и падали. Тут же вскакивали и неслись дальше. Снег порошит еле-еле. И запах такой стоит, знаете, ну... новогодний или нет - не знаю, но точно праздничный.
Как будто после душной комнаты, полной твоими друзьями, решаешь выйти на улицу.
Вот просто так.
И почему-то я начала чувствовать сразу всё - незаметный запах влажной земли от цветка рядом, прохладную шершавость подоконника, холодный ковёр, и кучу всего другого, что я не могу охарактеризовать, потому что не помню. Просто.
И чёта я поняла, что оно же всё хорошо всегда. В итоге обязательно всегда хорошо.
Я не знаю, что будет точно, но мне это и не надо, иначе неинтересно. И никакой интриги нет.
А так... правильно - жить, а.
Моё спокойное настроение так редко бывает ещё и хорошим.. но я люблю эти моменты.
Под Дугласом шептались травы. Он опустил руку и ощутил их пушистые
ножны. И где-то далеко, в теннисных туфлях, шевельнул пальцами. В ушах, как
в раковинах, вздыхал ветер. Многоцветный мир переливался в зрачках, точно
пестрые картинки в хрустальном шаре. Лесистые холмы были усеяны цветами,
будто осколками солнца и огненными клочками неба. По огромному опрокинутому
озеру небосвода мелькали птицы, точно камушки, брошенные ловкой рукой.
Дуглас шумно дышал сквозь зубы, он словно вдыхал лед и выдыхал пламя. Тысячи
пчел и стрекоз пронизывали воздух, как электрические разряды. Десять тысяч
волосков на голове Дугласа выросли на одну миллионную дюйма. В каждом его
ухе стучало по сердцу, третье колотилось в горле, а настоящее гулко ухало в
груди. Тело жадно дышало миллионами пор.
Я и правда живой, думал Дуглас. Прежде я этого не знал, а может, и
знал, да не помню.
Он выкрикнул это про себя раз, другой, десятый! Надо же! Прожил на
свете целых двенадцать лет и ничегошеньки не понимал! И вдруг такая находка:
дрался с Томом, и вот тебе--тут, под деревом, сверкающие золотые часы,
редкостный хронометр с заводом на семьдесят лет!
Лэ своей дипломатией выбралась на связь :3